ГЛАВА 10. СМЕРТЬ ЧЕРНОМОРСКОЙ ЭСКАДРЫ¹Запись ПЛ : речь идет о Русской эскадре. После эвакуации, Черноморский флот был переименован «Русская эскадра» согласно приказу № 11 от 21 ноября 1920 г.(от 7-го Февраля до 27-го Мая 1921)  (Бизерта, бухта «Каруба»).

7-го февраля 1921 г.

Сегодня в вопросных листах вся наша группа (Федя, Коля Тахтаров, Саша Воеводин и я) записалась на сельскохозяйственные работы, подав соответственно рапорт на имя Командующего Российским Флотом о списания на берег, т.е. — об уходе на вольную жизнь ввиду «смерти» нашей славной Черноморской Эскадры

03-го марта 1921 г.

Погода в эти дни стояла в большинстве случаев хорошая, солнечная. Изредка подымался «Зюд-Естовый» ветер, нагоняя тучи — тогда моросил дождик. Живем «Хутором». В будни — судовые работы, стирка. По вечерам и праздничным дням — чтение всего, что попадается под руку, вернее что есть, ибо выбирать не приходится. Часто собираемся со своими земляками кучками и мечтаем о возможно скорейшем возвращении в Россию. Сведений о России у нас почти нет, а что доходит, то почти всегда с большим запозданием.

4-го по 7-ое марта 1921 г.

4-5 Марта нас водили в глубь озера в военный французский порт «Фэривиль» на дезинфекцию.

7-го Марта вернулись обратно. В тот же день получили сведения из газеты «0бщее дело» (Бурцева), что в России по всей Волге идут крестьянские восстания. Что на улицах Петрогра­да и Москвы идут уличные бои (с баррикадами). Эти вести произвели на нас всех весьма радостное впечатление, подняв высоко нашу мораль. Мысленно обращаешься к Богу — Спаси и помилуй Россию, Господи’…

Хочется верить, и боишься — а вдруг все это неправда? Тогда неизбежное разочарование и тоска.

8-го марта 1921 г.

Сегодня получили новые сведения — Зиновьев убит. Москва и Петроград взяты повстанцами. Господи, помоги! Ведь и так уж слишком много пролилось нашей православной русской крови! И это, благодаря господству «коммуны», в которой Троцкий и его «товарищи» играют выдающуюся роль по истреблению старой русской интеллигенции, подрезавшей сук «Российского Дуба «, на котором сами сидели.

Мне припоминается телеграмма по радио, полученная во время моей ночной вахты на «Пылком», во время «исхода» из России, когда наш миноносец был уже по середине Черного моря: «Всем, всем, всем! Объявляю всех офицеров и матросов Российского Флота, уведших корабли за границу, вне закона на 10 лет»!

Нечего и говорить, каковы мысли могли зарождаться в сердцах русских патриотов и у нас на Родине и здесь.

Сообщили также, якобы вся Врангелевская Армия высаживается на Далматинском побережье и держит направление неизвестно куда. Одни предполагают, якобы для занятия восточной Галиции, другие — на борьбу с немцами.

Последний довод объясняется весьма сгущающейся политической атмосферой между Францией и Германией, отказавшейся приводить в исполнение мирный Версальский договор. Говорят, даже, что война уже началась. Что будто Франция предъявила ультиматум Германии, срок которого истекает 7-8 Марта.

От нас, из Бизерты, были отправлены французские колониальные войска. Говорят (французские офицеры), что во Франции объявлена мобилизация двух сроков. Сегодня нам роздали сертификаты — билеты, дающие право съезда на берег.

от 9-го по 16-ое марта 1921 г.

По прежнему стоим на старом месте (в бухте «Коруба»). Подчитываем газеты. События в России разворачиваются — помогай Бог дальше! — так хорошо, что можно ожидать и скорое возвращение на Родину.

Ходили с Федей и Сашей и Колей три раза на берег.

Дали объявление в местную французскую газету («Дэпэш Тюнизьейн): «ищем работу; шесть человек, первые две недели бесплатно и тк.д.» в том же духе… Посетил своих друзей — Митю Понафидина и Петю Поплавского в Морском Корпусе в лагере «Надор» (в восьми километрах от Бизерты).0ни там пристроились сменными Начальниками гардемарин.

В последнее свое посещение Бизерты (вместе с Сашей Воеводиным) побывали в кафе «Ша Нуар» (черный кот)

16-го марта 1921 г.

Сегодня — 16 Марта — из Морского штаба пришел запрос: «Нет ли на Минной Бригаде семейств, желающих переселиться в два лагеря: «Табарку» и «Надор»? Все наши «женатики», кроме Старшего офицера Лейтенанта Плотто, записались желающими. Вчера мне сообщили, что, якобы (по французским источникам) на днях ожидается мобилизация русской Армии. Слух весьма вероятный — такова жажда наших иллюзий.

от 17-го по 19-ое марта 1921

Погода стоит хорошая. Весь берег покрыт зеленым ковром сочных весенних трав. Всюду пестреют белые маргаритки и дикие голубенькие ночные фиалки, так нежно благоухающие. Прямо голова может закружиться. Все по местному Африканскому климату в этот сезон растет и расцветает чрезвычайно быстро. Но, уже через какие-нибудь один-два месяца, горячее солнце выжжет все это море цветов и начнется жара!

На «Гневном», впрочем, как и на всей минной бригаде, «хуторская» жизнь вошла в свои права. После каждодневной утренней уборки, со скаткой из шлангов палубы забортной водой, драйки медяшки, очередных «камбузных» нарядов артельщика за провизией и на чистку картошки, дежурств и вахт, индивидуальной стирки белья, с развешиванием затем его для просушки на бельевых «леерах». За всем этим к полудню, обычно, темп работы замедляется, заканчиваясь совершенно к полудню сигналом на обед. «Стклянка» пробила 12-ть ч. и все принимаются за обед: мы, офицеры с семьями у себя в кают-компании, экипаж — в своей, в кубрике.

После обеда, всеобщий послеобеденный отдых, покой, сон. С 14ч. занятий регулярных почти нет: каждый, свободный от своих обязанностей занимается своим делом. Одни читают, другие играют в шашки, шахматы, устраивая состязания на звание «чемпиона» миноносца, или идут в отпуск на берег, в Визерту, «пехом» километрах в двух от нашей «Карубы».

У нас на «Гневном» был духовой казачий оркестр, который мы погрузили к себе в «Бейкосе» (Константинополе), в качестве команды, как они сами просили, дабы уйти подальше с нами на законном положении.

И по вечерам, когда жар спадал и с моря задувал прохладный ветерок, наш судовой оркестр «ублажал» публику. На нашем «Гневный» подтягивались дамы со своими мужьями, перешагнув по сходням с миноносца на миноносец, так как они стояли бок-о-бок, ошвартовавшись лагом друг с другом и начинались музыкально-танцевальные вечеринки. Обыкновенно они заканчивались со спуском Флага. Развлекаясь так, многие поняли вскоре, что тоски по Родине этим не убьешь!

Многие занимались рыбной ловлей, инициатором которой был мой брат Феодор. Рыбы было масса в нашем «затоне» почти что стоячей воды. Чудесные «бобыри»: они просто жадно глотали, до самого желудка,

голые крючки. Так как вопрос с казенным пайком был слабоват, все испытывали маленький голод, идея моего брата пришлась по вкусу всем. Многие начали также заниматься рыбной ловлей. Так появилось «добавочное питание», в виде жаренных рыбных котлет. С красным вином эти котлеты шли сами собой и в наши желудки.

В общем, все старались немножко более разнообразить «хуторскую» жизнь каждого дня, продолжающегося между подъемом Флага и его спуском (от восхода и до захода солнца)

Почти каждый день, к вечеру, наша группа Екатеринославских земляков (Федя, Коля и я) собираемся в кружок или в моей каюте, или на верхней палубе, в холодке и погружаемся в воспоминания еще недавнего прошлого о своих родных и друзьях, оставшихся на Родине. Другой раз беседуем о политических событиях дней нашей заграничной жизни в Бизерте и во всем мире.

19-го марта 1921 г.

Сегодня, получили весьма неприятное известие: Кронштадт пал из-за недостатка продовольствия. Защитники (революционеры) перебрались — часть в Финляндию, а часть на Л./к. «Гангут» и «Петропавловск», и ушли в нейтральные страны. В Кронштадте, по газетным сообщениям, «идет кровавая расправа». Не смотря на столь неудачный исход Кронштадтского восстания, продолжаю верить, что большевики все же сломят себе голову, ибо при настоящей разрухе им не одолеть вспыхивающие то здесь, то там крестьянские и рабочие восстания.

Будем терпеливо ждать этот желанный час, а пока же — не падать духом и пользоваться свободным временем для приобретения полезных знаний.

Сегодня пришло из Штаба Эскадры уведомление Тунисского правительства, что в скором времени имеются быть предоставлены русским эмигрантам места техников, чиновников по различным отраслям труда. Федя подает прошение. Я — же пока еще нет — решил подождать.

от 20-го по 27-ое марта 1921 г.

Погода стоит сносная. Живем по прежнему. Начинаю в себе ощущать признаки скуки, лишь только прекратишь занятия.

Вид, развевающихся по ветру для просушки, дамских панталон, неизменно красующихся на бельевых «леерах» (веревках для просушки мокрого белья!) на всех кораблях, усугубляет мою тоску. Перед внутреннем взором встает невидимый призрак смерти нашей славной Черноморской Эскадры.

Какой печальный конец! И какое славное прошлое наших родных, милых кораблей, ныне обреченных!

Честь Родине, смерть никому! Но, довольно лирики!

Вести о России приходят довольно запоздалые. Покупаем по возможности газету Бурцева — «Общее дело» (молодец издатель — как он, не стесняясь, разделывает союзников

— забывших всю ту колоссальную помощь, которую оказала Россия в минувшую войну с германцами и в гражданскую войну (против мирового интернационала) в лице Русской Добровольческой Армии!

— подписывающих мирные торговые договоры с Совдепией и не допускающих подвоза съестных припасов в восставший Кронштадт, в то время как они (союзники), могли бы оказать большую моральную поддержку, хотя бы одним, что ли, сочувствием общества!

Прав Бурцев, говоря, что с Англией мы никогда не можем быть в будущем союзниками, так как ни один из нас, русских, этого не пожелает, помня все действия Англии в период тяжелого для нас времени.

27-го марта 1921 г.

Сегодня, я, Федя, Коля и Саша устроили маленькое «возлияние». И вот, после выпивки, сквозь сон слышу разговор Коли и Феди. Первый говорит, что если со стороны большевиков будет предложение русским эмигрантам вернуться на Родину, то он вернется, даже без гарантий безопасности для жизни.

Я сразу же решил, что этого не будет со мной, и что я не могу вернуться в Россию до тех пор, пока в ней будут большевики. Ибо войти в компромисс с людьми, отрицающими и отвергающими Бога, я не могу.

Последнее время у нас часто устраивают вечеринки, танцуют, пляшут и стараются, как можно беззаботнее, провести время. В этих «весел ушках» я как-то не могу принимать участия, так как в большинстве случаев в такие минуты в особенности чувствуется как что-то внутри тебя тянуще — больно сосёт — признак тоски по Родине — что заглушить танцами и даже спиртными напитками невозможно, ибо после еще резче должна выступить тоска.

Впрочем, я, в этом отношении, какой-то особенный человек. Еще и раньше я замечал в себе эту черту грусти, когда другие веселятся.

от 17-го по 19-ое марта 1921 г.

Погода за этот период в большинстве случаев была хорошая.

За этот минувший период нас русских могло ожидать много неприятностей. Под давлением Англии, Франция потребовала от Генерала Врангеля скорейшей ликвидации Русской Добровольческой Армии и Флота, требуя ухода нашего Вождя и указывая последний срок французского пайка.

И даже русским предложили выбор — или «Совдепия» или «Бразилия «!

На острове «Лемносе», под угрозой артиллерийского обстрела, 3000 русских казаков были насильственно посажены на Транспорта и отправлены в «Совдепию».

Возмутительное событие!

Если только это так, то Франции в будущем не ожидать поддержки от России!

У нас на Флоте было объявлено — «Желающим вернуться в Россию (С.С.С.Р.)», записаться по кораблям и по, уже существующим, Лагерям («Табарка» и «Надор»). «Вот, тебе, бабушка и Юрьев день»! Но, в нашем Африканском рассеянии, дальше этого «Указа» дело и не пошло!

Общественное мнение Франции, судя по французским газетам, безусловно, против правительственных шагов по отношению к русским. И этот же правительственный шаг Франции, требующей ухода Генерала Врангеля с поста Главнокомандующего и ликвидации Добровольческой Армии, к счастью, оказался не приведенным в исполнение, но, безусловно, повлиявший на дальнейшую судьбу Русской Добровольческой интернированной Армии.

Объяснение этой правительственной меры указывало на весьма затруднительное финансовое положение Франции, ибо она действительно переживает острый экономический кризис, как следствие минувшей мировой войны.

Местные французские власти нам объяснили, чтобы мы, русские, были спокойны относительно своей дальнейшей судьбы и во всем верили Франции, правительство которой принуждено было поступить так, для успокоения английского общественного мнения, а практически же все это останется на бумаге, так как французы отлично сознают необходимость сохранения Российской дружбы, без которой Франции в будущем будет трудно существовать.

Положение нынешнее нашей частной жизни — все семейные, кроме Командиров, списаны в лагерь «Надор».

По всей вероятности скоро и наша маленькая кампания — Федя, Коля, Саша и я — снимется с якоря и пойдет зарабатывать средства на свою вольную жизнь русского эмигранта

Трое из нас, в том числе Федя и я, уже ходили подрабатывать на американский «наливник», и дня за три заработали каждый по 36 франков на всём готовом.

Для нас дело близится к развязке, мы приготавливаем корабли к долговременному хранению. Я сдал всю свою артиллерийскую часть главному флагманскому артиллеристу на «АЛЕКСЕЕВ». Видя неизбежный конец, наша компания подала соответствующие раппорта командиру эск. мин. «Гневный» для командующего Флотом о нашем желании списаться на берег, на «вольную».

22-го мая 1921 г.

Перешли группой в лагерь «Надор»

23-го мая 1921 г.

Устроились на виноградники через Маляревского, приятеля Саши Воеводина.

от 24-го по 25-ое мая 1921 г.

Приехали в Тунис, переночевали и 25/05/1921 перевезли нас за 30 км от Туниса в богатейшие фермы «LICARI».

После обеда отправились на полевые работы, убирать сено.

26-го мая 1921 г.

Работали на виноградниках. Работали как волы, чувствуется боль во всех мускулах.

Так мы перековали «мечи на оралы». Послужим, поработаем, а там, что Бог даст!

30-го августа 1921 г.

В конце Августа 1922-го года перебрасываюсь на французский материк в Марсель. Оттуда чернорабочим с группой соотечественников переезжаем в Эмбэрмэниль для уборки проволочных заграждений минувшей войны 1914-1918гг…

 В конце  того же месяца переезжаем в Париж, где и продолжаю жить по сей день в ка­честве «апатрида», т.е. «русского» не имеющего своего Отечества.

В Париже до 1-го Марта 1929г. работал не автомобильном заводе Ситроэна (Левалуа-Пэррэ) в окрестности Парижа и с 1/03. того же года перешел шофером таксистом в Компанию Ситроэна (она сегодня не существует), а после ее -в Компанию «Ж-7».

• 1
  Запись ПЛ : речь идет о Русской эскадре. После эвакуации, Черноморский флот был переименован «Русская эскадра» согласно приказу № 11 от 21 ноября 1920 г.