ГЛАВА 8.

КОНСТАНТИНОПОЛЬ (от Ноября 1920 г. до 20-го Января 1921 г.)

Ноябрь 1920г.

Когда мы утром стали, по выходе из Босфора, входить в Константинополь, то увидели, что часть судов Черноморского Флота ухе стояла на рейде ввиду «Принцевых» островов. Мы стали далеко в проливе, ближе к Азиатскому берегу.

Все небо было заложено легкими серыми тучами. Местами и моментами моросил мелкий дождик. Вокруг все было серо и тоскливо, как и на душе каждого из нас, прибывших нас русских. Мрачно! И даже красота городских берегов исторического Константинополя в этот момент не радовала наши сердца!

Здесь меня нашел мой брат Федор. Слава Богу!.

Я находился в носовом «кубрике» Пылкого, когда вдруг раздался громкий голос вахтенного начальника — «Мичмана просят наверх!». Когда я выскочил на верхнюю палубу, то мне сказали, что какой-то сухопутный офицер, с подошедшего турецкого «ялика», спрашивает Мичмана Розова. Разыскивая быстро глазами, спрашивающего меня офицера, я увидел у левого «трапа» турецкую лодку, с сидящим в ней моего брата Федора, в папахе, небритого, усталого! Страшно обрадовались неожиданной мною встрече.

Срочно, с разрешения Командира (Гневного — Н.А. Краснопольского) устроил его себе в роту. Теперь нас уже стало трое своих — Федя, Саша и я! Думаем начать странствовать

Ноябрь 1920г. Переход на Цериго. 

С эскадренного миноносца Пылкий мы старые «Гневненцы», перешли с семьями на миноносец Цериго,¹Запись ПЛ: Цериго: эскадренный миноносец типа Фидониси. Не достроен (93% готовности), эвакуированный 30-го декабря 1919 г. из Николаевских верфей, чтобы не оставлять его красным, и отбуксированный в Севастополь, затем в Константинополь, затем в Бизерту. В строй не вступал.которого затем, с внешнего рейда, потянули в бухту — «Куру-чесьму».

Оказывается Гневный уже там стоял: дело в том, что в последнюю минуту, когда не хватало судов для погрузки отступающей армии, Высшим морским командованием решено было использовать и его.

Нечего и говорить, что сердца наши, при виде родного корабля, радостно забились. С Гневного всех пассажиров убрали. Я, с командой, ходил производить дезинфекцию и чистку помещений. Гневный повели в «Золотой Рог» во французскую базу — «Сиркеджи».

Ноябрь 1920 Снова перешли на Гневный.

Согласно приказу комфлота (вице-адмирала Кедрова), мы последовали на канонерской лодке Кача тоже в «Золотой Рог», а затем перешли со всем составом обратно на Гневный. Мало-помалу Гневный приводится в надлежащий вид.

Нам назначен новый Командир — Старший Лейтенант Кочулков (Оказывается Краснопольский получил другое назначение — на Добычу).

У меня вышел с новым Командиром конфликт по поводу одного его заявления вслух в присутствии новой «качинской «команды. Мной было сказано несколько дерзостей. Подоспевший мне на выручку старший офицер, лейтенант Плотто, также вступил в оживленный спор, поддерживая меня. В результате, Кочулков, вечером того же дня получил весьма строгое и секретное предписание «сдать командование» вновь назначенному к нам штурманскому офицеру, старшему лейтенанту Демченко.

 Декабрь 1920 г. 

1-ый Отряд судов Флота ушел в Бизерту.

Нас же повели в бухту «Бейкос», что в Босфоре у самого выхода в Черное Море. Продолжаем наводить порядок. Часть команды за не дисциплинировные поступки списали с корабля на берег.

Новый Год встречали по новому стилю — было грустно. Рождественский Сочельник встречали по старому стилю. Было куда оживленнее, чем под Новый Год. На 2-ой день Рождества Христова нашим батюшкой, Отцом Василием, в местной » Бейкоской» церкви (греческой) была отслужена Святая Божественная Литургия.

Хор был наскоро организован моим братом Феодором. Ударными «голосами» при исполнении «Иже Херувимы» были старший Лейтенант инженер-механик Бердяев, Федя и один бывший семинарист (матрос) Романовский и я. Церковь была переполнена греками и всем свободным составом и пассажирами Гневного. Литургию отслужили сначала греки, а вторую — мы, русские. По отзывам наших «гневненских» дам — наш импровизированный церковный хор, под управлением моего брата Федора, пел очень хорошо — благочинно и благоговейно, так как, что греки были в диком восторге, заслышав благолепное, русское, православное церковное пение.

Слух ползет — говорят, что скоро и мы пойдем в Бизерту (Северная Африка). Отправили с Федей два письма в Россию — дяде Игнатию Шеленговскому (в Батум) и Стэфику Бандуровскому в Варшаву (Польшу).

13-го янвая  1921г. Константинополь. На Рейде «Бейкос».

13-го января 1921г (31-го декабря 1920 г. — по старому стилю), встречали во 2-ой раз Новый Год. Было значительно милее, чем в прошлый (1-ый) раз.

14, 15 и 16-го января 1921 г. Константинополь.

Продолжаем по прежнему стоять в «Бейкосе». Последние два дня стоит погода довольно ясная, но ветреная (очевидно в море идет сильный шторм!). Из «Бизерты» вернулись «буксиры», в том числе и «Илья Муромец», который должен нас буксировать.

Говорят, якобы 22 Января пойдем в Бизерту. Сейчас вся наша кают-компания занята выправлением голландских паспортов, а также изысканием необходимых финансовых средств для пополнения судовой кассы, совершенно пустующей, ибо денег в ней нет, жалования нам не выплачивают, а казенного «харча» — мало! И таким образом, волей-неволей, приходится заботиться о «добавочном питании»

17, 18 и 19-го Января 1921 — Константинополь.

По прежнему, продолжаем стоять на старом месте, готовясь к предстоящему Походу.

Из происшествий корабельной жизни — арест у себя в каюте некоего хорунжего Воронеко, за рапорт Командиру Гневного, явно с целью шантажа.

• 1
  Запись ПЛ: Цериго: эскадренный миноносец типа Фидониси. Не достроен (93% готовности), эвакуированный 30-го декабря 1919 г. из Николаевских верфей, чтобы не оставлять его красным, и отбуксированный в Севастополь, затем в Константинополь, затем в Бизерту. В строй не вступал.